iismene в Игрушечный дом Туве Янссон. На книжную полкуТуве Янссон писала не только о Муми-троллях! Узнав сей факт, я взволновалась и ринулась читать. Самым привлекательным показался заголовок "Летняя книга", видимо, по контрасту со снегом, что завалил нас после декабрьских ливней. Отдельно повесть найти не удалось, читала в составе книги "Игрушечный дом", выпущенной "Амфорой", куда, по-моему, вошли сразу несколько сборников.
Иллюстрация Туве Янссон
Их объединяет сквозной сюжет: девочка-сирота проводит лето на острове с бабушкой и папой. Бытописательная сторона "островных будней" очень напоминает, например, Астрид Линдгрен, "Мы на острове Сальткрокка". Переклички возникают даже на уровне чисто внешних, сюжетных совпадений, видимо, потому, что у скандинавов летние дачи на островах - национальная особенность образа жизни. Можно смело сравнивать, например, рассказ Янссон "Сосед" и главу из книги Линдгрен "Червен зарабатывает три кроны". У Линдрен директор Карлберг с противной дочкой Лоттой только собирается купить Столярову усадьбу, чтобы перестроить ее в "пунгало", а новелла Янссон начинается с того, что "Какой-то директор выстроил себе виллу на Острове чаек." Совпадает и идейно-тематический строй - вторжение чужаков, нарушающих привычное течение жизни, разрушающих гармонию бытия, - и детали. Детали совпадают до смешного: у Янссон - маленькая черная собачка, трясущаяся от злобы и страха, лает и пытается ухватить бабушку за пятку, у Линдгрен - маленький белый пудель ("Грозой города считали его обывательницы в Нортелье. «Он строит из себя породистую собаку», — сказала не далее как вчера одна из них, когда Муссе кинулся на ее громадного боксера.") В обоих случаях конфликт рассматривается как столкновение чужаков, "строящих из себя породистых" и естественного образа жизни, подчиненного каким-то едва ли не природным ритмам. И книга Янссон очень хорошо дополняет и оттеняет Линдгрен, углубляя впечатление. Хотите не просто понять, но прочувствовать, на что похожа островная жизнь? Тогда читать обязательно!
Также бросается в глаза перекличка и с собственными книгами Янссон. Мир девочки Софии, живущей с папой и бабушкой, почти не отличается от мира маленького Муми-тролля, ну разве что у него есть не только Папа, но и Мама, и оба они пишутся с заглавной буквы. А так те же примерно события и разговоры, в которых из повседневных, на первый взгляд, совершеннейших пустяков так и проглядывает что-то, куда более глубокое и существенное. И удивительное чувство важности и значимости всего происходящего. Цитату из "Папы и море" "Они всегда были заняты. Рано или поздно Муми‑мама заспешит от кухни к кладовке – принести колбасу и масло. Или к картофельной грядке. Или к дровяному сараю. Каждый раз у нее был такой вид, словно она шла совершенно незнакомым и удивительным путем. Куда – никто не мог сказать наверняка. Она могла направляться по каким‑то секретным делам, которые считала интересными, или играть в свою собственную игру, или бродить просто ради того, чтобы бродить" с легкостью можно отнести к Софии и ее бабушке. Они постоянно обнаруживают что-то удивительное в, казалось бы, хорошо знакомом, что угодно превращают в серьезную игру, а то и бродят, просто ради того, чтоб бродить. И, подслушивая их разговоры, трудно сказать, то ли София не по возрасту умна, то ли бабушка от старости начала впадать в детство, но они - удивительно созвучны друг другу в отношении к миру, его восприятии и переживании. Вот и думай, сколько реальности в любой сказке и наоборот, сказки, которую мы привычно не замечаем, в обыденной жизни.
Книгу можно смело рекомендовать к прочтению всем, заинтересованным в развитии собственных писательских навыков. В ней есть, чем поучиться, читая вдумчиво и аналитически:
1. Построению рассказа. У новелл, вошедших в сборник, заметно различается объем. При этом каждая из них обладает полностью завершенным, хорошо выстроенным и целостным сюжетом.
2. Введению деталей. Туве Янссон вводит их с потрясающим мастерством, удивительно точными штрихами.
3. Построению диалогов.
Ну, и напоследок "рекламный фрагмент", одна из маленьких новелл полностью. Приятного чтения всем заинтересовавшимся!
[Spoiler (click to open)]Лунный свет
Это случилось в полнолуние, в апреле, когда море было еще покрыто льдом. София проснулась и вспомнила, что они вернулись на остров и что спит она теперь на маминой кровати, потому что мама умерла. В печке вовсю полыхал огонь, языки пламени, казалось, доставали до самого потолка, к которому были подвешены для просушки сапоги. София спустила на холодный пол босые ноги и подошла к окну.
Лед был черный, и на нем, посреди этой черноты, София увидела за открытой заслонкой полыхающий в печке огонь, и даже два огня, один подле другого. Во втором окне на земле тоже горели два костра, а в третьем дважды отражалась вся комната, с чемоданами, сундуками и ящиками с откинутыми крышками, а в ящиках, чемоданах и сундуках этих было полным-полно мха, снега и пожухлой травы. И все это посреди кромешной тьмы. Софии показалось, что вдали, на горе, она разглядела рябинку, а неподалеку от нее двух детей. И темно-синее небо над ними.
София снова легла на кровать и стала смотреть на огонь, плясавший на потолке, и, пока она лежала, остров постепенно наступал на их дом, все ближе и ближе. И вот они уже спали на прибрежном лугу, на ее одеяле белели снеговые пятна, а море все наступало. Кровати заскользили по черному льду, в полу раскрылся узкий фарватер, и все их чемоданы и сундуки выплыли по нему на лунную дорожку. Полные тьмы и мха, они были открыты и покидали их дом навсегда.
София протянула руку и осторожно тронула бабушку за косу. Бабушка сразу же проснулась.
— Послушай, — прошептала София, — я видела два огня в окне. Почему там два огня, а не один?
Бабушка задумалась и ответила:
— Потому что у нас двойные рамы.
Помолчав минуту, София спросила:
— Ты точно знаешь, что наша дверь заперта?
— Она открыта, — сказала бабушка. — Она всегда открыта, спи спокойно.
София завернулась в одеяло. Она подождала, пока весь остров не выплыл на лед и не стал удаляться к горизонту. А когда София уже засыпала, встал с постели папа, чтобы подбросить дров в печь.
Иллюстрация Туве Янссон
Их объединяет сквозной сюжет: девочка-сирота проводит лето на острове с бабушкой и папой. Бытописательная сторона "островных будней" очень напоминает, например, Астрид Линдгрен, "Мы на острове Сальткрокка". Переклички возникают даже на уровне чисто внешних, сюжетных совпадений, видимо, потому, что у скандинавов летние дачи на островах - национальная особенность образа жизни. Можно смело сравнивать, например, рассказ Янссон "Сосед" и главу из книги Линдгрен "Червен зарабатывает три кроны". У Линдрен директор Карлберг с противной дочкой Лоттой только собирается купить Столярову усадьбу, чтобы перестроить ее в "пунгало", а новелла Янссон начинается с того, что "Какой-то директор выстроил себе виллу на Острове чаек." Совпадает и идейно-тематический строй - вторжение чужаков, нарушающих привычное течение жизни, разрушающих гармонию бытия, - и детали. Детали совпадают до смешного: у Янссон - маленькая черная собачка, трясущаяся от злобы и страха, лает и пытается ухватить бабушку за пятку, у Линдгрен - маленький белый пудель ("Грозой города считали его обывательницы в Нортелье. «Он строит из себя породистую собаку», — сказала не далее как вчера одна из них, когда Муссе кинулся на ее громадного боксера.") В обоих случаях конфликт рассматривается как столкновение чужаков, "строящих из себя породистых" и естественного образа жизни, подчиненного каким-то едва ли не природным ритмам. И книга Янссон очень хорошо дополняет и оттеняет Линдгрен, углубляя впечатление. Хотите не просто понять, но прочувствовать, на что похожа островная жизнь? Тогда читать обязательно!
Также бросается в глаза перекличка и с собственными книгами Янссон. Мир девочки Софии, живущей с папой и бабушкой, почти не отличается от мира маленького Муми-тролля, ну разве что у него есть не только Папа, но и Мама, и оба они пишутся с заглавной буквы. А так те же примерно события и разговоры, в которых из повседневных, на первый взгляд, совершеннейших пустяков так и проглядывает что-то, куда более глубокое и существенное. И удивительное чувство важности и значимости всего происходящего. Цитату из "Папы и море" "Они всегда были заняты. Рано или поздно Муми‑мама заспешит от кухни к кладовке – принести колбасу и масло. Или к картофельной грядке. Или к дровяному сараю. Каждый раз у нее был такой вид, словно она шла совершенно незнакомым и удивительным путем. Куда – никто не мог сказать наверняка. Она могла направляться по каким‑то секретным делам, которые считала интересными, или играть в свою собственную игру, или бродить просто ради того, чтобы бродить" с легкостью можно отнести к Софии и ее бабушке. Они постоянно обнаруживают что-то удивительное в, казалось бы, хорошо знакомом, что угодно превращают в серьезную игру, а то и бродят, просто ради того, чтоб бродить. И, подслушивая их разговоры, трудно сказать, то ли София не по возрасту умна, то ли бабушка от старости начала впадать в детство, но они - удивительно созвучны друг другу в отношении к миру, его восприятии и переживании. Вот и думай, сколько реальности в любой сказке и наоборот, сказки, которую мы привычно не замечаем, в обыденной жизни.
Книгу можно смело рекомендовать к прочтению всем, заинтересованным в развитии собственных писательских навыков. В ней есть, чем поучиться, читая вдумчиво и аналитически:
1. Построению рассказа. У новелл, вошедших в сборник, заметно различается объем. При этом каждая из них обладает полностью завершенным, хорошо выстроенным и целостным сюжетом.
2. Введению деталей. Туве Янссон вводит их с потрясающим мастерством, удивительно точными штрихами.
3. Построению диалогов.
Ну, и напоследок "рекламный фрагмент", одна из маленьких новелл полностью. Приятного чтения всем заинтересовавшимся!
[Spoiler (click to open)]Лунный свет
Это случилось в полнолуние, в апреле, когда море было еще покрыто льдом. София проснулась и вспомнила, что они вернулись на остров и что спит она теперь на маминой кровати, потому что мама умерла. В печке вовсю полыхал огонь, языки пламени, казалось, доставали до самого потолка, к которому были подвешены для просушки сапоги. София спустила на холодный пол босые ноги и подошла к окну.
Лед был черный, и на нем, посреди этой черноты, София увидела за открытой заслонкой полыхающий в печке огонь, и даже два огня, один подле другого. Во втором окне на земле тоже горели два костра, а в третьем дважды отражалась вся комната, с чемоданами, сундуками и ящиками с откинутыми крышками, а в ящиках, чемоданах и сундуках этих было полным-полно мха, снега и пожухлой травы. И все это посреди кромешной тьмы. Софии показалось, что вдали, на горе, она разглядела рябинку, а неподалеку от нее двух детей. И темно-синее небо над ними.
София снова легла на кровать и стала смотреть на огонь, плясавший на потолке, и, пока она лежала, остров постепенно наступал на их дом, все ближе и ближе. И вот они уже спали на прибрежном лугу, на ее одеяле белели снеговые пятна, а море все наступало. Кровати заскользили по черному льду, в полу раскрылся узкий фарватер, и все их чемоданы и сундуки выплыли по нему на лунную дорожку. Полные тьмы и мха, они были открыты и покидали их дом навсегда.
София протянула руку и осторожно тронула бабушку за косу. Бабушка сразу же проснулась.
— Послушай, — прошептала София, — я видела два огня в окне. Почему там два огня, а не один?
Бабушка задумалась и ответила:
— Потому что у нас двойные рамы.
Помолчав минуту, София спросила:
— Ты точно знаешь, что наша дверь заперта?
— Она открыта, — сказала бабушка. — Она всегда открыта, спи спокойно.
София завернулась в одеяло. Она подождала, пока весь остров не выплыл на лед и не стал удаляться к горизонту. А когда София уже засыпала, встал с постели папа, чтобы подбросить дров в печь.
