"Возможно, самое радикальное из произведений сестёр, после издания роман имел огромный успех, но после смерти Энн, её сестра Шарлотта воспрепятствовала его дальнейшей публикации. Сразу после публикации роман ждал феноменальный успех — тираж был полностью распродан за шесть недель, тем самым побив продажи Грозового Перевала Эмили."
Роман вышел в один год с "Грозовым перевалом". "Радикальным" в нем можно назвать тот факт, что замужняя женщина хотела уйти (и в итоге таки сбежала) от мужа-алкоголика, чтобы жить за счет собственных заработков. Второй "радикальный" момент - что эта самая женщина осмелилась закрыть дверь перед пьяным мужем, грозящим ей и ребенку избиением. В "Грозовом перевале", скажем так, "радикально романтических" идей и эпизодов не в пример больше. Но... никаких призывов ни к чему. В предтечи суфражисток с феминистками, не смотря на всю шокирующую свежесть рисуемых девушками картин, их не запишешь. А "радикальный" в моем понимании подразумевает, все-таки, еще и некие выводы с призывами, а не только констатации.
Побить продажи "Грозового перевала" было не сложно. Он вообще не пошел, его заметили несколько лет спустя с подачи прерафаэлитов, отвергавших традиции академизма. Первого совместного поэтического сборника всех трех сестер Бронте продалось, например, и вовсе два экземпляра. Так что фраза "Тираж был полностью распродан" = "Вся сотня экземпляров со свистом ушла!" Тиражи были маленькие.
"Феноменальный успех... сразу после публикации" - ну, это, наверно, имеется в виду, что критики, все-таки, хоть как-то заметили. Но известности, хоть отдаленно похожей, например, на романы Диккенса, среди современников роман не имел, следующие поколения знали и знают его гораздо лучше.
Шарлотта тоже ничего публиковать не запрещала. Во-первых, высокие и сложные отношения у нее были не с "Незнакомкой из Уайлдфелл-холла", а с "Грозовым перевалом". Кажется, она вообще не очень хорошо понимала, что же понаписала ее младшая сестра, настолько это было непохоже на ее собственную манеру. Во-вторых, можно подумать, там желающие повторить тираж в очереди стояли.
И вот, с одной стороны, на лицо явное рекламно-маркетинговое преувеличение. Прям как портянки Ромуальдыча можно нюхать и колдобиться. А с другой, ну, какая сейчас разница, как оно было на самом деле почти двести лет тому назад? 150 экземпляров тиража там было или 1500? Любую книгу, дошедшую до столь отдаленных потомков целиком, можно считать феноменально успешной. Сколько их сгинуло в полной безвестности, не сохранившись даже заголовком с именем автора. И если кто-то, польстившись на такое описание, почитает, это ведь хорошо? А что исторические реалии несколько размазываются, да кому они нужны, кроме специалистов по конкретному периоду?
